Зависть

Бумага Fabriano Tiepolo, травленый штрих, акватинта. Оттиск Ø 18 см Представленные офорты рассказывают зрителю о семи смертных грехах. Ярко, динамично, красочно и карнавально мы погружаемся в мир, сочетающий темы и приемы старых мастеров с дивным новым миром цифровых технологий, обществом потребления, ценностями консюмеризма, подогреваемыми различными идеологиями. Атмосфера и стиль офортов рождают ассоциации с затейливой вселенной средневекового «сюрреалиста» Иеронима Босха и адепта его эстетики — Питера Брейгеля Старшего, с мирами Мартина Шонгауэра и Альбрехта Дюрера. Камерность и лаконичность рисунка обнаруживают неожиданное родство с картинами концептуалистов Дмитрия Пригова, Ильи Кабакова, Павла Пепперштейна, а также Михаила Шемякина. «Семь» — название серии офортов Тани Пёникер. Цифра семь в европейской культуре глубоко символична. И эта символика возникла в эпоху Средневековья под влиянием христианского дискурса. Число «семь» передает идею завершенности и тотальности: семь дней — цикл божественного творения, неделя, семь — число добродетелей, семь — число смертных грехов. Милленаристы пророчили, что земное существование продлится шесть тысяч лет, а на седьмую тысячу начнется благая жизнь для праведников, после чего свершится Страшный суд. Избранным будет дарован рай, а грешникам — ад. Работы реактуализируют тему греха в нашем, казалось бы, секулярном пост-мета-модернистском глобализированном обществе. Мутанты, черти, тролли, демоны и другие причудливые существа — неотъемлемая часть визуальной культуры — герои кинематографа, мультипликации, книг, видеоигр, популярных мемов в соцсетях. Откуда возникли эти образы? Какова их генеалогия? Какие идеи обличают себя в гротескных, страшных и веселых гибридных монстрах? Традиционно грех не приходит один, а влечет за собой мириады прочих дурных поступков. Для средневековых художников гибридность и монструозность становилась приемом для визуализации различных оттенков грешности. Однако даже Средние века не только порицали грех. Они считались с ним, даровав ему выход и разрядку в безумных карнавальных празднествах. Ревизию в сложных многовековых отношениях порядка и беспорядка провела эпоха романтизма. Сюрреализм изобрел новый (бес)порядок и новую мораль, наново актуализировав в контексте современности причудливые синтетические и гибридные образы. Что же, наконец, должно означать возвращение к этим образам в наши дни? Пожалуй, это и есть главный вопрос, поставленный и задаваемый серией «Семь».